Общество гурманов: [сборник] - Джеймс Блэйлок

город не остался позади. Тогда он повернул к лесу, чтобы вернуться в Айлсфорд тем же тайным путем, что привел его в Танбридж утром. Однако ехал он не торопясь, временами оглядываясь, и, подъехав по лугу к опушке леса, разглядел следовавшего за ним Виллума, голова которого то и дело выныривала из высокой травы.

Сент-Ив подождал, пока мальчишка догонит его, но тот вскоре пропал из виду, поэтому он сам съел оставшийся сэндвич, запив его бутылкой эля под ленивое жужжание мух на солнцепеке. Над лугом висела пустельга, вдруг птица нырнула к земле и схватила мелкого зверька — на таком расстоянии Сент-Ив не мог различить, какого именно, возможно, крота. Виллум бесследно исчез, хотя вряд ли мальчишка просто пошел прогуляться по лугу.

Сент-Ив повернул Пеннилегс к лесу и одолел еще четверть мили, а потом придержал лошадь и укрылся на небольшой полянке, чтобы понаблюдать за тропой. Притаившись в тени, он подождал, не появится ли мальчишка. Возможно, Виллум просто стесняется. Или же после бегства от констебля вовсе передумал идти на ферму.

Долго ждать не имело никакого смысла. День был в самом разгаре. Сент-Ив выбрался из своего укрытия и неспешно направился дальше. Визит в Снодленд придется отложить до вечера. Приходилось признать, что он упустил мальчишку, а с ним и шанс освободить Кракена и доказать, что Пинк являлся лишь частью чего-то большего. Брук, конечно, ему поверит и на слово: они с констеблем знали друг друга достаточно хорошо. Однако в суде пересказ чужих слов не значит практически ничего.

ГЛАВА 19

ПРЯТКИ НА КУХНЕ

Сент-Ив лежал в постели один, от чего уже давно отвык. Он вспомнил слова Элис — как она счастлива быть с ним сейчас, — и от этого ему сделалось совсем грустно. Они с Хасбро побывали вечером в Снодленде и, к своей радости, нашли камеру Элис вполне сносной: довольно просторная, с окном, хотя и зарешеченным, и с железной кроватью, а не дощатой лавкой. Узнице принесли еду из трактира «Малден-Армс». «Солидный господин, мистер Фробишер, внес необходимую сумму, чтобы все оплатить», как объяснил потом тюремщик.

Однако радоваться было нечему. В округе по рукам ходили листовки с не просохшей еще типографской краской, с обвинениями в колдовстве и фотографией мертвого младенца. В ней жителей Снодленда призывали взять правосудие в свои руки, раз полиция бездействует: кормит преступников мясными пирогами и поит портером за счет честных граждан.

И многие отозвались на призыв: в окно камеры Элис летели яйца и помидоры, и двум констеблям пришлось силой разгонять скопившуюся толпу, причем одному из полицейских досталось бутылкой по голове. Хасбро решил остаться и дежурить на дороге, прямо под окном. При нем было ружье, но он получил приказ стрелять только вверх, если иного не потребуется для необходимой самообороны. Когда Сент-Ив отправился домой, в окрестностях тюрьмы все стихло.

Он слышал, как в летней спальне громко шепчутся дети. Весь вечер они вели себя необычайно серьезно, хотя чему тут удивляться. Они подслушивали, когда Лэнгдон рассказывал миссис Лэнгли о своем походе в Снодленд и о том, что Хасбро остался у тюрьмы. В его планы вовсе не входило посвящать детей в эти детали, но он недооценил предприимчивость и внимательность Ларкин. Он видел, как после заката его сын, дочь и воспитанница Гилберта вышли из домика Финна следом за котом Ходжем, а Финн позвал их обратно, сказать что-то еще напоследок.

Что-то происходит. Наверное, Клео и Эдди вступили в шайку Ларкин. Может, и Финна туда втянули. Сент-Ив попросил детей честно рассказать, что они замышляют, но все промолчали, что уже означало бунт. Клео расплакалась, сказав, что хочет, чтобы мамочка вернулась, и Сент-Ив сам с трудом удержал слезы. Он уложил детей спать около часа назад и сейчас не находил в себе сил спуститься и навести порядок. В конце концов, они расстроены ничуть не меньше его, и глупо требовать забыть обо всем и успокоиться.

Чуть позже, разбуженный каким-то шумом, он не сразу понял спросонья, где находится, с внезапным ужасом обнаружив отсутствие Элис. Он снова услышал голоса детей, теперь громкие, и окончательно проснулся. Выскользнув из постели, он выглянул в окно, где, к своему изумлению, увидел Ларкин, гнавшуюся в лунном свете по двору за убегавшим мальчишкой, словно гончая за лисой. Клео и Эдди в развевающихся ночных рубашках едва поспевали за ней. В беглеце Лэнгдон узнал Виллума из лавки Пинка.

Увидев мальчишку, Сент-Ив воодушевился. Ларкин, немногим выше пятилетнего Эдди, прыгнула на Виллума и сбила его на землю. Не теряя времени, она вскарабкалась ему на спину и придавила его к земле коленями, цепко схватив тонкими пальцами за уши, чтобы он не мог повернуть голову. К ним подбежали Клео и Эдди и встали рядом.

Сент-Ив, прыгая через две ступеньки и придерживая рукой ночной колпак, сбежал вниз и выскочил на двор как раз вовремя, чтобы остановить Ларкин, уже успевшую пару раз приложить мальчишку по затылку.

— Вот что было у него в кармане, сэр! — Ларкин показала часы с брелоком. — Стибрил у кого-то. Откуда еще ему их взять. Мы нашли его в кухне, доедал остатки мясного пирога. Прокрался в дом, неумеха — шум поднимает, как пьяный. Придурок самый настоящий.

Виллум лежал тихо, уткнувшись лицом в траву.

— Пожалуй, можно разрешить ему встать, Ларкин, — Сент-Ив забрал у девочки часы. — Его зовут Виллум, он мой приятель, — Ларкин отпрыгнула в сторону, а потом поднялся на ноги и бесконечно унылый Виллум. — Позволь представить тебе Клео и Эдди, Виллум. Они мои дети. А схватила тебя Ларкин.

Виллум молча стоял, понурив голову.

— Часы ваши, сэр? — Ларкин дернула Сент-Ива за рукав.

— Они мистера Пинка, вот чьи, — сказал Виллум.

— Мистера Пинка, — повторила Ларкин. — Мистера Шминка, рассказывай.

— Он не врет, Ларкин, — возразил ей Сент-Ив. А потом, повернувшись к Виллуму, сказал: — Ты из-за них стал убегать от констебля?

Тот молча кивнул, глядя в землю.

— А то меня вздернут, как папашу.

— Не вешают сейчас малолеток, — заявила Ларкин. — Давно уже не вешают.

Виллум пожал плечами и зашмыгал носом, закрыв глаза руками. Клео положила руку ему на плечо и попросила, чтобы он прекратил, Эдди сообщил, что здесь он «среди друзей», а Ларкин сказала:

— Худо-бедно не повесят тебя. За стибренные часы не повесят.

— Ты шел за мной до самого дома? — спросил Сент-Ив. — Иначе как ты сюда попал.

— Да, сэр. Вы остановились там, в лесу, но я подождал, чтобы вы поехали дальше. Я